Перераспределительная модель, ее противоречия и проблемы реформирования.

Опубликовано в сборнике: Политические реформы в странах социализма: опыт, проблемы, перспективы. М., ИЭМСС АН СССР, 1988. Для служебного пользования.

O. Г. Румянцев

ПЕРЕРАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНАЯ МОДЕЛЬ, ЕЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ И ПРОБЛЕМЫ РБФОРМИРОВАНИЯЯ

I.

В последнее время все чаще поднимается вопрос о том, каким должен быть "новый облик" социализма. При этом в большинстве случаев просматривается некая изна­чальная вера в естественную способность построенного социализма к едва ли не автоматическому самоочищению от "чужеродных" наслоений, к устранению отчуждения трудящегося человека от собственности, власти и реаль­ной политика. Одни прибегают к известим" "аргументам-заклинаниям" насчет гооподства общественной собствен­ности., отсутствия эксплуатации человека человеком, не­антагонистического характера социальных противоречии, принципиально иных (нежели в предыдущей истории) целях общественного прогресса. Другие же, отрицая социалис­тическую природу созданного у нас общества, уповают на более правильное, строго вываренное воплощение классических прогнозов.

Эта "чистая вера", как мне представляется, пре-пятствует понианию истоков сути наших многочисленных социальных извращений. Для определения реальной рас­становки социальных сил, распознания направлений их взаимодействия целесообразно еще раз вернуться к вопросу о характеристиках реального социализма и генези­се его основного противоречия, наметив возможные пути его разрешения.

Известно, что противоречия между различными вза­имосвязанными элементами системы выступают в качестве основы ее поступательного развития. Но в определенных условиях они ограничивают общеотвенный рост; тогда они - антагонизмы деградации. Сегодня мы наблюдаем естес­твенное в условиях активизации общества обострение социальных противоречий: вызревавшие в оботановке за­стоя конфликты получают динамичное углубление. Какой ае из ни:с имеет определяющее значение?

По мнению автора, одним из основных противоречий реального социализма выступает антагонистическое, по сути, противоречие мезду системой идеократичеекого централизованного перераспределения и пробуждающимся гражданским обществом. На современное этапе именно здесь проявляется конфликт между монопольным вырази­телем интересов авторитарного государства - аппара­том перераспределительной власти-и спонтанным стремлением граждан (и их групп) к защите и удовлетворениюсвоих интересов через социальную самореализацию , и установление чётких обратных связей с обществом и государством.

Данное противоречие, на мой взглед, не может под­чиняться планомерному формированию", ибо характери­зует противостояние различных по своему политико-властному положению, привычкам и особенностям общеественных групп: с одной стороны - основанная на господств всеобщего централизованного перераспределения иерархическая ."вертикаль" монопольного блока власти, с другой -отчужденная от нее "горизонтальная" совокупность нере­ализуемых в данных условиях социальных потребностей людей, стремящихся к достижению действительной суве-, реннооти и автономии. Конфликт двух несочетаемых,вза-имно перпендикулярных структур налицо и его "замазывание" приводит лишь к потере ориентиров в реальной политике. Такое отрицание основывается на привычной идее о принципиальной неантагонисшчлэсти социалистического общества. Но, думаю, есть рациональное зерно в мысли венгерского ученого Т.Лишки, .считающего, что "наиболь­шей бесчеловечностью и самыми острыми противоречиями чреваты как раз те идеи. которые обещают человечеству отсутствие антагонизмов и полную свободу, а после то­го, как выясняется их нелепость, начинают огнем и ме­чом принуждать людей быть свободными во имя идеи...

Выделенное противоречие носит конкретно-особен­ный характер. Вместе с тем в нем по-новому преломля­ется всеобщий конфликт между производительными сила­ми и производственными отношениями. Конструируемые на основа политико-идеологических соображений "производ­ственные отношения" стали тормозом свободного состяза-тельного развития производительных сил в условиях господства идеократии, догматического давления идеоло­гических схем и манипуляций, буквально "насилующих" действительность. Корни этого перевертыша уходят, ви­димо, в первые утопические модели социализма, авторам которых казалось: стоит лишь все толково перераспределить как сразуустановится желанная социальная справедливость.

Тормозящее влияние такого рода "производ­ственных отношений" сегодня связано прежде всего с ха­рактерным для реального социализма всеохватывающим централизованным перераспределением, отправление кото­рого к составляет главную привилегию аппаратов автори­тарной политической власти. Принцип монопольного, исходящего из одного цент­ра перераспределения действительно стал основой общес­твенного воспроизводства в мире социализма. И перерас-пределение это носит не частичный, а всеобщий, тоталь­ный характер: аппараты власти ведают присвоением, рас­пределением и перераспределением как материалъных, так и духовных ценностей. Посему не вполне точным я считаю определение "командно-ядминистративная система" упот­ребляемое в начавшейся дискуссии о сущности социализ­ма и закономерностях его развития. Командное использо­вание админстративных методов управления - всего дашь приводной ремень механизма властного перераспределе­ния; сложившуюся еще в сталинскую эпоху системуу следо­вало бы называть "тотальный идеократический пере-распределитель".

Важнейшей из отмеченных ее черт является, на наш взгляд, замена рационально-экономического подхода к распределительным отношениям на политико-идеологичес-кий. Ведь именно на этом построена умозри­тельная конструкция основного экономического закона социализма в его классической сталинском трактовке. Но та же, по сути дела, конструкция продолжает рабо-тать и поныне, только сейчас задача обеспечить макси­мальное удовлетворение постоянно растущих материальных и культурных потребностей подчас толкуется как задача монопольно-государственного доведения результатов об­щественного производства до потребления во имя возмож­но более полного удовлетворения потребностей членов общества.

Сторонники подобной точки зрения ратуют за сохра­нение и даже упрочение этатистокой модели обществен­ного воспроизводства. Но жизнь показывает, что такое "неавтоматическое" регулирование губительно сказыва­ется прежде всего на развитии производительных сил, что оно не способно объективно определить меру распре-деления по той простой причине, что при деформирован­ных товарно-денежных отношениях оно не в состоянии из­начально определить меру труда. Отсюда тот хаос в сфе-ре хозяйствования, где действуют пряло противополож­ные тенденции, а также противоречия, вызревающие не на собственной экономической основе, а на привнесен­ных извне, взаимоисключающих друг друга распоряжени­ях и инструкциях.

Процесс монопольного перераспределения, привычно мотивируемый в условиях социализма приоритотом созна­тельности над стихийностью, на самом деле базируется на чисто идеалистических посылках: ведь в данном слу-чае фактически отвергается объективная реальное су­ществований общественной жизни, независимой от воли и сознания тотального перераспределения.. При принятии распределительных решений аппараты исходят совсем не из "чисто экономических соображений", как предполагал Энгельс в "Анти-Дюрпнге",, а из ими же выдвигаемой системы идеологических аксиом и аргументов, подмикаю-щихинтересы адресатов решения. Доводами в пользу еднн-ственного предлагаемого сверху проекта служат чисто декларативные, необъективированные ссылки на общест- . венные интересы, "классовые" позиции и цели, интересы . государственной безопасности, мира и социализма, т есть на "коренные" интересы трудящихся. Это а томати­чески ликвидирует опасность реального опротестования решений, ибо трудно пойти против заданной субордина-ции потребностей, ставя свои до неприличия эгоисти­ческие личные или групповые (т.е. '"низшие") интересы над "общенародными" ("высшими").

Бесконтрольность вполне логично ведет к некомпе-тентности и безответственности, впрочем оплачиваемых из того же общественного кармана. Возникают сугубо специфические интересы участников перераспределитель­ной игры - побудители их усердия и ДИСЦИПЛИНЫ. Прежде всего - стремление к упрочению своих позиций, росту влияния, созданию у окружающих впечатления. о своей не-погрешимости и незаменимости, харизматической благо-датности своих действий. Способствуетэтому у и тайна ,большой, чем у нижестоящих субъектов, посвященности и информированности. Формируетсядаже особое понима-ние чести номенклатурного мундира. В его основе лежит соладарность с-коллегами по аппарату плюс участие в круговой поруке, подчас .малоосознанное, но обязатель­ное по правилам игры.

Все это позволяет говорить о формировании осо­бой касты людей, паразитирующей на монопольном перерас­пределении. Один из бывших руководителей югославской компартии М.Джилао считал, что основная черта совре­менного коммунизма - это новый класс собственников и эксплуататоров, высшая бюрократия,, бесконтрольно рас­поряжающаяся всей национализированной собственностью (всем государственным имуществом) и всей общественной жизнью. Так ли это?

Джиласа в свое время много критиковали как "спра­ва", так и "слева". Ему напоминали, в частности, что в условиях социализма вое члены общества являются со­хозяевами общественных средств производства, субъекта­ми общенародной собственности. Да, юридически это так. Однако вопреки всем ожиданиям эти субъекты не дорожат своим общим достоянием, видя беззастенчивое присвое­ние и бесконтрольное распоряжение партийно-государственным аппаратом любой формой общественной собственнос­ти. В ходе насильственного огосударствления она утра­тила свой общественный характер, трансформировавшись . в отчужденную от общественности, от основного произ­водителя собственность бюрократических структур. Эти структуры стали полновластным распорядителем и средств производства, и производимого работником продукта, и рабочей силы. Достигнуть же фактического равенства производителей в использовании как средств, так и ре­зультатов производства, в распоряжении всей совокуп­ностью материальных и духовных благ. которыми распо­лагает общество, невозможно без установления реально-го господства индивидов и их сообществ над своими взаимоотношениями. Это господство предполагает свободное и независимое формулирование различных интересов и их оформление в виде политической воли для оказали непос­редственного воздействия на механизм принятия решений.

Пока же такое состояние не достигнуто,правомерно, на наш взгляд, говорить и об эксплуатации. В условиях реального социализма сохраняется не подкрепленное ре-альными трудовым вкладом присвоение общественного бо­гатства, только вот акцент при образовании прибавоч­ной стоимости перенесен из сферы обращения надпро-изводственную сферу, сферу (пере)распределения: эта прибавочная стоимость формируется в виде долевого участия в исходящих из сверхцентрализованного перерас­пределения благах, свободного покрытия издержек неэф­фективно работащего аппарата, номенклатурных льгот и привилегий, а также коррупции.

Но есть у этого вопроса и другая сторона. В по­строенном социализме проросли не только "принципиаль-но иные" стимулы и цели общественного производства, но и принципиально иное присвоение, а именно- присвое­ние права на манипуляцию интеллектуально-эмоциональной стороной жизни общества. Тотальный перераспреде- лителъ один обладает всей достоверной информацией по делагл общественной важности; он -единственный нози- тель и лучший толкователь единственно правильной идеологической доктрины, служащей руководством к "народ-ному" действию; он и только он определяет состав номенклатуры, выдвигая новых кандидатов для военародно-любви и поддержки.Доэируя по своему усмотрению идеи, информацию кадры, аппарат направляет эмоции, убеждения, веру лю­дей в нужное ему русло. "Чистая вера" в устои так же, как и доверие к руководству лежат в основе политичес­кой стабильности и равновесия. Но, вместо с тем, это проявление особого рода эксплуатации: система опреде­ляет граждан на роль малоинформированннх, но убежден­ных исполнителей ее команд, низводя само общество с положения исторического субъекта на роль историческо­го статиста с неразвитым самосознанием и атрофирован­ной политической волей. Получается, что реальный со­циализм развивался почти по Евгению Дюрингу, предупреждавшему, что "все виды распределительного богатства могут быть объяснены только через косвенную зависимость человека от человека, выступаютпую как несколько видоизмененное наследие прежнего прямого подчинения и экспроприации".

Итак, является ли властная элита идеократическо-го перераспределения особым классом? Историк Р.Медве­дев, например, считает, что если руководствоваться строго марксистским толкованием - то нет, не являет­ся. Но ведь классики марксизма-ленинизма не имели дела с реальным социализмом и его социальной структу­рой, как особой реальностью. На эмпирическом же уров­не существование некоего феномена, идентичного преж­ним господствующим классам, сегодня фиксируется одно­значно - на это указывают результаты социологических опросов. Существование же этого новообразования как раз и связано о исторически определенным принципом общественного воспроизводства (господством монополь­ного идеократического перераспределения), присвоением и распоряжением бюрократическими структурами общественного имущества, со специфическим типом эксплуата-ции, вытекающим из резких различий в лолитико-властчом положении различных общественных сил и постоянной тран­сформации политических и кадровых преимуществ в соци-ально-экономические (и наоборот). Вместе с тем следу-ет отметить, что элита испытывает некоторуб неуверен­ность в таком "статус-кво"; отсюда - характерные приз­наки политического малодушия и, как следствие, посто­янная боевая готовность к лихорадочной агрессии против всего, что отклоняется от норм, логики и образа мышле­ния установленного порядка и образца. Но это ЛИШЬ уг­лубляет отмеченное нами противоречие.

Еще одним его проявлением можно считать расхожде­ние между абстрактно-общими и конкретными интересами. Изолированность аппаратной вертикали от мира чувственных данных, конечных потребностей гражданского общест­ва привела к утрате этой "вертикалью" конкретности и истинности выносимых решений, стала препятствовать нормальному развитию общественной жизни в ее многосто­ронних отношениях. "Нисхождение" к чаяниям народа не работает уже потому, что отсутствует изначальное вос­ходящее движение от низовых потребностей к субъекту принятия решений. Метафизика монополизма противоречит рассмотрению граждан и их групп в качестве исходного пункта и главного адресата отношений распределения.

Вытеснение многообразия общественных интересов на периферию государственной жизни привело к своего рода. массовой внутренней эмиграции отражающейся в насиль­ственном изгнании "из общества в лице государства" социальной сущности человека в биологическую подпочву.Поясню свою мысль. Тотальный перераспределитель .."учитывает"-..человеческий фактор, но понимает интересы людей как особую разновидность интересов родовых биологических существ, обреченных на каждодневную борьбу за удовлетворение своих элемен­тарных бытовых -нужд в рамках выделенной сверху квоты материальных и информационных ресурсов. Задавая направ­ление для все совокупности прямыхи опосредствованных связе граждан с окружающим миром, система ущемляет их право на автономное самоутверждение в данной социаль­ной среде, их право на выбор. Таким образом, она не справляется с присвоенной самой себе ролью абсолютно­го выразителя коренных интересов всех членов общества, ибо в действительности оказывает на них деморализую­щее воздействие.

Нынешнюю перестройку я склонен рассматривать как начальный, но архиважный период масштабной политичес­кой социализации народных масс, период создания усло-вий для скорейшего и лучшего совмещения двух ипоста­сей человека, призванного стать не только красивым и неущербным биологическим существом, но также свободным,. культурным, суверенным социальным субъектом, активно

использующим свой гражданский статус. "Человек найдет смысл жизни лишь посвятив себя обществу", - писал А.Эйнштейн в 1943 г. в статье "Почему социализм?". Сегодня "посвятить себя обществу" - это прежде всего

.вернуться в его лоно, расширив социальную базу участ­ников демократической перестройки. В свою очередь, "возвращение в общество" немыслимо без (и вне) трудно­го процесса исторического самосознания, без кропотли­вого экономического, политического и культурного само­развития народа. И начало этого процесса я склонен ви­деть в процессе пробуздения гражданского общества в на­шей стране, напрямую являющемся следствием перестройки.

II.

Когда мы декларируем, что социализм - это идеал и целевой принцип политики реформ,нам, по-видимому, следовало бы более четко определять, что же мы понима-ем под социализмом. А для этого следовало бы выяснить:

насколько случайно или, наоборот, закономерно реально существующее воплощение классических социалистических проектов? Вызрели ли воэ необходимые условия для соз­дания нового, более совершенного чем все существовав­шие до сих пор, типа цивилизации? В этом есть основа­ния сомневаться.

Ирреальность многих черт реального социализма была определена изначальным противоречием междк ком­мунистическим идеалом (характеризующим, очевидно, очень высокий я далекий уровень развития общества) Т насильственным характером воплощения этого идеала в ходе масштабного социального эксперимента, начатого (вопреки классическим установкам) в странах догоняю-щего типа развития и запоздалой индустриализации, в условиях господства азиатского способа производства и политического деспотизма, при явном дефиците культур­ных сил. Социальные перевороты и доследующие диктата ры исполнялись руками немногочисленного, качественно" незрелого слоя, не вполне усвоившего э, ментарные не вьвхи предприимчивости и самоорганизации, не обладав-' шего не только зрелым правосознанием, ко даже доста-" ТОЧНО развитой личной культурой.

В этой обстановке а проходила криоталиязация ти­пических признаков системы, "о ""которых мы уже упомина­ли и которые есть смысл представить в более полном объеме. К ним относятся: огосударствление всех эле- . ментов общкственной жизни; господство централизованого механизма монопольного перераспределения матери­альных благ - духовных ценностей; информации; огромные масштабы отчуждения труда и производимой стоимос­ти; подавляющее преобладание '.ндеократических мотивов и рычагов управления общественным воспроизводством;

эксплуатация интеллектуально-эмоциональной стороны жизнедеятельности людей; формирование слоя лиц пара­зитирующих на перераспределительных фуькщчях; выхола­щивание содержания и деятельности демократических инс­титутов под знаком высшей (а на деле эгалитарно-госу­дарственной) "социалистической демократии"; дисциплинарный ажиотаж как следствие организации всех общест­венных структур на базе принципа "демократического централизма"; отсутствие реального общественного кон­троля за механизме, принятия решений; нарушение прин­ципа неотчуждаемого суверенитета и автономии как все-го общества, так и отдельных его членов (и их групп).

Большинство этих признаков не ново, почти все они имеют предшественников в экономической и политической истории человечества. Впрочем, случайн? ли эта анало­ги-? "Стремление к созданию мира без противоречий кек правило воскрешает уже списаяные историей, полностью устаревшие методы поддержания режима и элементы идео-ологии. взятые из прошедших типов общественного строя На наш взгляд, этим воскрешенным прообразом существующей системы во многих отношениях является феодализм.

Сходство этатистской и бюрократической обществен-ной модели социализма с феодальной в последнее время все чаще привлекает внимание исследователей. Так, ФЛиповец, выступая на 17~ом совещании Союз югослав­ских экономистов, выделил следующие моменты экономи­ческого сходства: а) государственная и политическая власть является носителем хозяйствования, хотя и нахо­дится вне экономического процесса; б) эта власть при­вязана к определенной территории (стране, регион^);

в) она отстаивает натуральные, а не экономические по­казатели; г) государство забирает большую часть накоп­ления, покрывает из него свои и чужие убытки, а затем распределяет его в соответствии с государствендым пла­ном, то есть взимает накопление как какую-то феодаль­ную ренту. "Чем дальше уходит период свершения социа­листической революции, - подчеркиваг:-? Липовец, - тем феодальные черты этой модели становятся все более яр­ко выраженными, а результаты - все бо-тее неудовлетво­рительными".

Так можно ли считать описанную модель "деформа­цией" социализма? Кризисным отклонением от его нормаль­ного состояния? В известней работе "Дефицит" Я.Корнаи отмечал, что термин "нормальное состояние" оправдыва­ется только тогда, когда "существует контрольный механизм, который в случае отклонений снова возвращает систему в еа нормальное состояние". Можно спорить, есть ли такие механизма, в слолжвшихся социалистичес­ких обществах. Ни, к примеру хронический дефицит тот .же Корраи отнюдь не рассматривает как кризисное явле­ние, считая, что он представляет собой существенную черту нормального функционирования социалистической экономики. С тем же основанием можно, по-видимому, ут-верждать, что нормальной чертой политической системы реального социализма является решающая роль властного илеократического перераспределения, со всеми вытекаю­щими последствиями, описанными вьше.

Построенный в братских странах социализм опреде­ляют по разному: командно-административная система, сталинщина., бюрократический (военный, казарменный, уравнительный) социализм, тоталитарный (диктаторский) социализм. Но дело не в терминах, а в том, что речь вдет об определенной исторической форме социализма. а не о деформации_ее. В том, что различные вариации этой формы - формы авторитарного государственного со- . циализма - изжили себя и обновлять и очищать ее вряд ли можно. Предотвращение дальнейшей деградации, ней­трализация и преодоление ее негативных последствий могут быть обеспечены только на путях коренного пре­образования, направленного на создание черт демокра- ., тзческого социализма, понимаемого нами как закономер-. ная промежуточная стадия на пути к обществу пост-со­циализма.

Па этом слезном и длительном, пути предстоит вы­двинуть новые способы преодоления кризисных явлений в различных сферах жизни общества. Прежде всего долж­на преобразоваться сфера политики. Политика из облас­ти идеократических манипуляций должна сначала превра­титься в арену, где формируется самосознание различ­ных групп, артикулируется их политическая воля. Затем она станет полем выражения и согласования разнонаправ-ленккх интересов - в ходе свободного обмена информаци­ей и лдеями, в ходе отработки новых форм и норм поли­тической практики.

В рамках поэтапно-комплексных преобразований пред­стоит сократить гипертрофированную роль политической системы по отношению ко всему обществу: деполитизация управления призвана освободить общество от управлен­ческого волюнтаризма. Одним из важных условий этого-является политизация общественной жизни. Повышение ав­тономности экономических процессов, социальной сферы' и культуры, активизация общественных движений, орга­низаций приведут к многообразию способов политического маневра.

Предстоит также добиться преобразования монополь­но-аппаратного блока власти в демократический механизм' народовластия, воссоздав при этом представительную сис­тему социалистического самоуправления. Органы полити­ческой власти при этом становятся местом проявления политической воли представителей различных автономных субъектов политической, экономической и территориально-административной систем. Новый политический блок народовластия мог бы оснсовываться на политическом и общественном согласии различных организаций, органов, сил и движений относительно основных общедемократических ценностей. Это потребует и четкого разделения функций (общеполитических, властных, согласовательных, нормо-творческих, административных, контрольных, исполнительных и проч.) в системе государственных и общественных политических институтов. В устойчивой системе ни один орган не должен обладать всей полнотой власти, в том числе - в отношении распределительно-перераспредели­тельных функций. В конечном счете, это сделает излишним вмешательство как партии, так и органов государст­венного принуждения в различные общественные дела властно-нажимными методами.

Правовые гарантии этих процессов могут быть соз­даны при условии, что новое правовое государство в свози деятельности будет ориентировано на (нормирование просвещенного правового общества, опирающогося в своем развитии на согласованные интересы и волю самого об­щества, его членов и их групп, выраженные в немного-численнпх компактных и непротиворечивых законах. При этом само общество должно рассматриваться в качестве источника правотворчества, следя за тем, как, где и какими средствами различные органа вмешиваются в жизнь граждан, нарушая их суверенитет.

Основной целыо и сверхзадачей преобразований, на наш взгляд, ДОЛЖНО явиться преобразование общественной среды, развитие гражданской и личной культуры, ое осво­бождение от глубокой непрактичности, от извращенных критериев социального поведения. (Возможно, для этого следует перенести акцент с задачи еще более полного удовлетворения наших потребностей на их максимальное выявление и оптимальное согласование, то есть вернуться к рациональности в познании общественных законов). Формирование демократической политической культуры мо­жет стать основой реальной управляемости общества, по­вышения его мобильности. Эта культура должна исходить из терпимости к плюрализму форм социальной практики, готовности к компромиссу и сотрудничеству , отказа от насилия, идей национальной исключительности и монопо­лии на истину в ущерб праву других на собственный по­иск.

Стержнем упомянутых преобразований может стать широко понимаемый плюрализм. Многообразие равноправ­ных форм собственности (общественной, государственной, кооперативной, частной, личной, иностранной) и кх раз-ЛИЧНЫХ комбинации; современные способы хозяйствования и предпринимательства; проявление разноликих форм са­моуправления на всех уровнях; публичное сосуществова­ние и состязательность идей, концепций, убеждений и методов политического действия; разнообразие легаль­ных форм представительства интересов,корпораций; со-здание здорового политического маркетинга путем лега-лизации ненасильственной политической борьбы между различными общественно-политическими организациями -вот что должно, по мнению автора, наполнить категорию социалистического плюрализма.Это необходимое усло­вие для того, чтобы на деле устранить всевластие то- тального перераспределителя, обеспечив становление социалистического гражданского общества - этого ново-. го, массового, автономного, исторического субъекта, призванного сыграть решающую роль в начавшемся про-, цессе социального обновления.

Думается, что без создания данных предпосылок успешное разрешение отмеченного выше противоречия реального социализма станет невозможным.