Олег Германович Румянцев

Вспоминаются, главным образом, три вещи.

Во-первых, сопричастность «географическим» моментам жизни — это практика в Сатино, страноведческие практики на Украине и в Чехословакии, участие в экспедиции на Енисей (в качестве копателя шурфов), полугодовая стажировка в Венгрии в Будапештских университетах им. Л. Этвеша и им. К. Маркса на 5 курсе. Все это выработало умение воспринимать окружающую действительность, что называется, «в 3D».

Во-вторых, ростки студенческой «самостийности» на фоне позднего застоя рубежа 70-х и 80-х годов: и в отдельных песнях Гоши и Лёпы, и в наших попытках издавать неформальную стенгазету «Контекст», которая, по Венедикту Ерофееву, «расходилась быстро, благо была в одном экземпляре», то есть снималась со стены возле аудитории 2109 представителями парткома или комитета ВЛКСМ — кто быстрее сорвет. К таким росткам отнесу и свое активное участие в организации мирного митинга на смотровой площадке МГУ 21 декабря 1980 года — памяти убиенного Джона Леннона, митинга, жестоко подавленного спецслужбами, но давшего мне путевку в политическую жизнь.

В-третьих, первая любовь — переживания, которыми была окрашена добрая половина моих студенческих лет.
Таким образом, факультет дал уроки жизни по всем направлениям: государственному, общественному, личному. И за эту школу взрослой жизни я ему признателен.

Географическое образование — штука неоднозначная, особенно для нас — экономико-географов- страноведов. Обширная палитра предметов от геологии до идеологии имеет как свои плюсы, так и минусы (скачки по вершкам отдельных отраслевых знаний в сфере природоведения, определенный и явный дефицит базовых обществоведческих дисциплин). Это делало нас менее конкурентоспособными, чем выпускников близких специальностей — экономфака, например. С другой стороны, на кафедре ЭК ЗСС (ныне — социально-экономической географии зарубежных стран) мы получили бесценную и глубокую подготовку по региону стран — членов СЭВ, что помогло быстро найти себе место в политической и научной системе тогдашнего соцлагеря.

Тогда нельзя было заниматься политикой. Я организовал киноклуб и получал в венгерском посольстве фильмы. Сам договаривался по своей инициативе, то есть никакое за этим ведомство не стояло. Сам получал те фильмы, которые снимались в странах социализма, включая фильм Анджея Вайды и Миклоша Янчо, Иштвана, Хусарика, венгерских замечательных кинематографистов. Привозил их в наш институт, а наш институт окружён в этой такой интеллектуальной долине на метро Профсоюзная, примерно дюжиной институтов: институт социологии, институт экономики, наш ИЭМС (мировой социалистической системы), неподалёку институт Примакова (ИМЭМО), рядом ИНИОН, ЦМИ, Институт Дальнего Востока, то есть дюжина академических институтов, интеллектуальный такой кластер. И люди потянулись на наши киноклубы, потому что там можно было не просто в моём прямом переводе с венгерского услышать, о чем фильм, но и подискутировать. Подискутировать, почему этот фильм снят. В общем, киноклуб был таким интересным общественно политическим явлением.

Подробнее в интервью со Львом Шлосбергом

London School of Economics & Law (Лондон, 1994); University of Toronto (Торонто, 1995).

Защитил кандидатскую диссертацию по юридическим наукам.

Когда началась перестройка, конечно же, мы, безусловно, самым тщательным образом изучали, а что происходит в странах социализма, в Польше, Венгрии, Чехословакии и других, где также, в общем, зрел процесс реформ, поэтому вся вторая половина восьмидесятых годов была на самом деле смесью научных исследований, поездок в эти страны, стран социализма, изучение, такая полевая работа, и изучение тех процессов, которые там происходили.
Поэтому совершенно естественно в 1986 году, когда случилась перестройка, объявлена гласность, демократизация, мы снизу ответили тем, что создали клуб «Перестройка». И мои старшие товарищи Глеб Павловский, Игорь Минтусов, Андрей Фадин, Павел Кудюкин обратились ко мне с предложением возглавить этот клуб, стать президентом клуба. «Перестройка», потому что к тому времени я уже ввёл киноклуб.

Подробнее в интервью со Львом Шлосбергом

Клуб «Перестройка» был одним из ярчайших явлений такого неформального движения волны неформальных общественно политических организаций. Об этом, кстати говоря, я написал доклад «О самодеятельном движении общественных инициатив», и он сначала гордо получил лейбл «ДСП» (для служебного пользования).
Мы обсуждали явление в странах социализма, становление многопартийности, формирование новых элементов политической системы. Мне лично было легко и интересно заниматься перестройкой, клубом «Перестройка», дискуссиями, поскольку я глубоко изучал материал рядом находящихся социалистических стран и, не в последнюю очередь, Венгрии.

Подробнее в интервью со Львом Шлосбергом

Естественный совершенно выбор, потому что, если Вы спросили про 1985 год, 1986 год, я с 1983 года работал в Институте экономики мировой социалистической системы (Академия наук СССР), то есть наш Институт, который возглавлял академик Олег Тимофеевич Богомолов занимался странами социализма. Причём не только СЭВом, то есть Советом экономической взаимопомощи, экономической специализации, кооперации, что было основой работы СЭВ, но и занимались мы надстроечными проблемами, проблемами идеологии, проблемы политической системы, и в этом плане институт, конечно, был уникальный. Этот институт, где, в общем то, было много свободомыслия. Было представление, был отдельный Отдел политических исследований с такими яркими фигурами, как Александр Цепко, Мигранян, Шевцова, Клямкин, Амбарцумов. Вот, и через некоторое время я был приглашен в этот Отдел политических исследований стран социализма.

Подробнее в интервью со Львом Шлосбергом

Через 7 лет после работы в АН СССР я уже был избран народным депутатом РСФСР и занялся политической и конституционной реформой, чему в немалой степени способствовали глубокие знания подобных реформ в других странах социализма конца 1980-х – начала 1990-х годов. И этому изначально я был обязан именно нашему факультету и нашей кафедре.

Клуб «Перестройка» — это и было проявлением публичной политики. В актовом зале ЦМИ было одно из первых заседаний - мгновенно о клубе узнали. Просто мы делом ответили на призыв Горбачёва, потому что кто, если не мы?
Когда эти дискуссии начали раз за разом закольцовываться, мы с товарищами поняли, что начинаем дозревать уже до создания общественно политической организации. И создали Социал-демократическую ассоциацию союза СССР. Это было в январе 1990 года. Съезд проходил в Таллине. И, собственно говоря, уже в 1989 году, осенью, когда начались выборы народных депутатов Союза СССР, ко мне просто толпами шли наши же участники всех процессов и говорили: «Конечно, тебе надо выдвигаться в депутаты Союза СССР», но райком партии опередил их, он предложил академику Богомолова выдвигаться от района, потому что, видимо, не очень доверял Председателю клуба «Перестройка». Естественно, имея колоссальное уважение к Олегу Тимофеевичу Богомолову, я не мог ему как-то перейти дорогу или выдвигаться против него и был его советником и, соответственно, советником отчасти всей межрегиональной депутатской группы.
Когда Михаил Сергеевич готовил первое заседание Конституционной комиссии Союза СССР, он вызвал Богомолова, и просил: «Олег Тимофеевич, подготовьте, пожалуйста, коротенькую на 3–5 страничек Концепцию конституционной реформы». Следом меня пригласил Олег Тимофеевич, сказал – «Олег Германович, ну посмотрите, у Вас клуб «Перестройка» и Семинар модели социализма в нашем институте проходит».
Год спустя после выборов Богомолова я был избран народным депутатом Российской Федерации.

Подробнее в интервью со Львом Шлосбергом